Джерарда МакКарти сложно назвать типичным представителем зарубежного бренда. Глава российского отделения Enterprise Ireland переехал в Москву еще 23 года назад, свободно владеет русским языком, старается приобщить к ирландскому кинематографу российских киноманов, в нескольких картинах снялся сам. Для theRunet предприниматель рассказал о том, как венчур может поднять экономику целой страны и об особой близости Татарстана и Ирландии.
— Можно описать Enterprise Ireland как что-то вроде ФРИИ или Российской венчурной компании?
Да, частично РВК и Министерство экономического развития, а ещё Агентство стратегических инициатив.
— Пока Ирландия в российском информационном пространстве громко о себе не заявила.
Должны признаться, что сейчас мы плохо развиваем бренд. Я параллельно занимаюсь организацией Irish Film Festival. Заметно, что люди пока ещё слабо отличают Ирландию, Голландию, Гренландию, Шотландию. Первое, что приходит в голову — это пиво и виски. Даже в стартаповской сфере это выглядит примерно так: «А где Google находится? Где он платит налоги?»
Видите ли, в России всегда было мало ирландцев. Все сообщество насчитывает 300 человек. Россия и Ирландия активно сотрудничали в 90-е годы, потом связь потерялась. Сообщество активизировалось только в последнее время. Пробиться в информационное поле в Москве сложно. Там меня больше знают как организатора Ирландского кинофестиваля.
— Почему же не рассказываете на фестивале, что ещё и инвестиционную поддержку развиваете?
Очень хорошо на венчурной тусовке объявить, что ты занимаешься культурой, но вот на кинофестивале рассказывать о стартапах — уже не то. Этот кинофестиваль существует с 2008 года, и нашим зрителям все равно, чем я занимаюсь. В этом году ещё сложнее было, потому что из-за кризиса не было спонсоров. В следующем году у нас большой план — культура, бизнес, образование, туризм, — всё под шапкой Irish week.
— Почему вы выбрали для сотрудничества Россию? В Европе больше инновационных хабов, а здесь всё сложнее — расстояния, менталитет, бизнес-процессы. В чём вы видите точки пересечения?
У России огромный потенциал, который не раскрыт. Мы много общались с предпринимателями и с учеными. У многих было непонимание того, как работать, как вывести на производственный уровень свою разработку. Огромное количество идей и прототипов заслуживают не только российского, но и мирового рынка.
Ирландия решила множество проблем благодаря развитию своей стартап-сферы. Сейчас основная задача в Ирландии — увеличить количество рабочих мест, поэтому перспективно создавать российско-ирландские компании, которые будут расти, объединившись с нашими учеными.
У нас страна маленькая, мы никогда не сможем обеспечить российский рынок самостоятельно. Но история, когда компания создается здесь, потом переходит к нам, изучает, как коммерциализировать свою разработку, потом возвращается сюда и ведет параллельно продажи здесь и в Европе, будет выгодна и России, и Ирландии.
— Вспоминается картинка из учебника по географии, где в Бразилию из ЮАР поставлялась железная руда, а в обратном направлении везли стиральные машины. Вы, получается, делаете что-то похожее с российскими проектами — берете сырые технологии здесь, упаковываете их в Ирландии, а затем этот продукт идет обратно в Россию либо продается по всему миру.
Почти. Но делается это без корыстных мыслей. Нам нравится идея того, что можно взять прототип, который работает, но для нужд человека не приспособлен, привезти его в Ирландию, правильно упаковать и вернуть назад с инструкцией, как это тиражировать. Получается такой интересный научно-бизнесовый брак.
— А вы инвестируете в проект?
Мы можем инвестировать только в компании, которые в Ирландии зарегистрированы, и не более 50% в проект. Вкладываемся в проекты на стадии pre-seed (50 тысяч евро), seed (150–600 тысяч евро). Но главная ценность, которую мы даем — это не деньги, а одобрение государственного агентства Ирландии.
Для венчурных капиталистов это — знак качества, они нам доверяют и тоже инвестируют в проект. Через Enterprise Ireland можно выйти не только на рынки Европы или Америки, но и в Азию, Австралию, и еще в ряд стран. Наша сеть насчитывает 34 офиса по всему миру.
Мы работаем с проектами в сфере IT, medical devices, internet of things. В hardware в меньшей степени, потому что это более затратная история. Очень много заявок мы получаем на стадии идеи, и мы охотно поддерживаем их, если видим реалистичные прогнозы и хорошее описание.
— Вы им гранты даете?
Это не грант — это инвестиция через конвертируемые займы. За первые инвестиции идет процент, который всегда можно выкупить. Для нас это гарантия, что деньги мы не просто безвозвратно проекту отдали. Для компаний это гарантирует нашу заинтересованность в их развитии. При этом компания обязательно должна переехать в Ирландию, и быть там, и работать там.
— А в России вы рассматривали другие города для работы, кроме Казани?
Мы рассматриваем не только российские города, но и СНГ. Просто в Казани мы быстрее всего наладили взаимопонимание на высшем уровне. Даже в Москве сейчас не очень развито стартап-сообщество, все немного разрозненно. Есть ФРИИ, есть другие организации, но это пока ещё нельзя называть экосистемой. В Казани нам работать проще, потому что Татарстан и Ирландия в некоторых сферах очень похожи: здесь люди больше действуют самостоятельно, чем в других российских регионах.
— Как вы думаете, чего не хватает российской стартап-экосистеме?
Во-первых, это смягчение налогов для компаний. Когда большая часть дохода идёт на оплату государственных сборов, то стартапу никак не выжить.
Во-вторых, это развитие инкубаторов. Если воспринимать это слово буквально, то инкубатор — это абсолютно стерильная и безопасная среда без налоговых сборов, где компании максимально защищены и государство их не трогает какое-то время. Если проект выживает в такой среде, то можно выходить в реальный мир.
В-третьих, сейчас большая конкуренция между людьми и организациями, сложная ситуация с институтами развития. Непонятно, куда проекту идти с идеей, где будут бескорыстно помогать. Юристы, понятное дело, бесплатно помогать не будут, других западных агентств, как наше, не так много. Тут у компании сразу встает вопрос: «Вы наши технологии увозить будете?». География, конечно, тоже играет свою роль — в Ирландии можно доехать от одного конца страны до другого за 2 часа, а здесь с человеком из Владивостока уже сложнее налаживать взаимодействие.
— А что думаете о российских проектах?
Компании, которые мы видим в России, уже немного избалованные — у них есть рынок, они продают, амбиций идти в глобальное пространство у них нет, раз они не готовы презентацию о проекте на английском подготовить. При этом мозги здесь очень хорошие, талант бесконечный, все готовы поставить на поток коммерциализацию проектов. А как? Ещё пока не решили.
У Ирландии нет политических задач, мы — небольшая страна, которая просто хочет увеличивать свой капитал, находить партнеров для совместной работы и помогать развитию инфраструктуры здесь, потому что это всем выгодно.
— Как давно Ирландия стала развивать инновационный сектор?
Сорок лет назад правительство страны осознало, что Ирландия не может быть всегда исключительно сельскохозяйственной страной, и надо ориентироваться на 21 век. Решили менять систему образования, систему налогообложения. Когда у нас ввели налог в 12,5%, в Европе смеялись: «Зачем вам такой низкий налог, у вас компаний нет, которые будут это использовать».
Но вдруг появились Google, Dell, Facebook, Pfizer, потянулись специалисты, открылись рабочие места. За крупным бизнесом пришёл мелкий и микро-стартапы начали обслуживать нужды корпораций. Всё развивалось как снежный ком.
Даже когда у нас случился ипотечный кризис, жить стало дешевле. За счёт этого к нам много людей переехали. Поэтому активно развивать и капитал, и инфраструктуру, и людей привлекать получилось в последние 10 лет. Я не советую создавать кризис специально (смеётся), но, если случился, то надо им пользоваться. В результате, у Ирландии лучшие экономические показатели в Европе с ростом ВВП 7.8% в 2015 году.